Бросая на державы гром, Он, не страшась судьбы удара, Исчез в бореньи роковом, Как дым московского пожара; Но прежних битв победный шум, Быть может,— дерзость тайных дум, Им удивленные, скрижали Неслись чрез дальний океан К нему на гробовой курган — И тень колосса утешали; Теперь он безотраден стал, Теперь в могиле он узнал, Как бедный сын его увял, Как молвил он, стеснен тоскою, Потомство видя пред собою: «Увы! лишь скажут про меня, Что родился — что умер я!»