В темной горнице постель; Над постелью колыбель; В колыбели с полуночи Бьется, плачет что есть мочи Беспокойное дитя... Вот, лампаду засветя, Чернобровка молодая Суетится, припадая Белой грудью к крикуну, И лелеет, и ко сну Избалованного клонит, И поет, и тихо стонет На чувствительный распев Девяностолетних дев:
Усыпительная песня
«Да усни же ты, усни, Мой хороший молодец! Угомон тебя возьми, О постылый сорванец! Баю-баюшки-баю!
Уж и есть ли где такой Сизокрылый голубок, Ненаглядный, дорогой, Как мой миленький сынок? Баю-баюшки-баю!
Во зеленом во саду Красно вишенье растет; По широкому пруду Белый селезень плывет. Баю-баюшки-баю!
Словно вишенье румян, Словно селезень он бел — Да усни же ты, буян! Не кричи же ты, пострел! Баю-баюшки-баю!
Я на золоте кормить Буду сына моего; Я достану, так и быть, Царь-девицу для него... Баю-баюшки-баю!
Будет важный человек Будет сын мой генерал... Ну, заснул... хоть бы навек! Побери его провал! Баю-баюшки-баю!»
Свет потух над генералом; Чернобровка покрывалом Обвернула колыбель — И ложится на постель... В темной горнице молчанье, Только тихое лобзанье И неясные слова Были слышны раза два... После, тенью боязливой, Кто-то, чудилося мне, Осторожно и счастливо, При мерцающей луне, Пробирался по стене.